Михаил Хазин и Елена Ведута о цифровой экономике

31 мая 2018 года состоялась встреча Open Space Management Fest — новый формат общего Собрания членов Международной Академии менеджмента.

Тема встречи: "Менеджмент в условиях цифровой трансформации экономики и общества".

Экономист Михаил Хазин, экономист-кибернетик  Елена Ведута, математик Георгий Малинецкий и другие выдающиеся ученые выступили со своими докладами.

В ходе конференции выступающие обсудили самые разнообразные аспекты цифровой экономики, влияние цифровизации экономики на экономическое развитие и состояние общества. В дополнение, в ходе своих выступлений эксперты немного коснулись вопросов эффективности и грамотности представителей экономического блока в правительстве, а также обсудили бизнес-климат в России.

----------------------------------------------

Выступление Михаила Хазина:

"Последние 25 лет Россия существует в рамках определенной модели развития. Западный мир пребывает в аналогичном состоянии с 1914 года. Такая модель обеспечивает спрос через эмиссию долга. Она появилась вместе с созданием ФРС США в 1914 году. До этого эмиссия была под контролем государства. С 1914 года она стала находиться под контролем частных структур – банков. До того, как был отменен золотой стандарт, эта модель была достаточно сильно ограничена (хотя она уже действовала в 1930-е годы). Но в 1944 году, после Бреттон-Вудской конференции, на которой были созданы институты контроля распространения доллара по всему миру – МВФ, Мировой банк и ВТО – эта система стала очень активно распространяться. С 1981 года, с принятием Рейганомики, которая основана на кредитном стимулировании частного спроса, этот инструмент стал работать ещё активнее.

Для того, чтобы было понятно, насколько этот инструмент эффективно работает, можно привести буквально две цифры, точнее два временных ряда. Первый: доля финансового сектора США в перераспределении прибыли в свою пользу составляла до Второй мировой войны 5%, через 3 года после Бреттон-Вудской конференции – 10%, к началу кризиса 1970-х годов – уже 25%, а после Рейганомики она стремительно взлетела к 2008 году до 70%. То есть из всей прибыли, которая образовывается в экономике США, 70% сразу же идет в финансовый сектор, а оставшиеся 30% между собой делят производители и все остальные. В этой ситуации понятно, что жить так нельзя. По этой причине, единственным способом компенсации является эмиссия. Чтобы был понятен масштаб эмиссии: с 1981 года ВВП США вырос меньше, чем долг конечных потребителей (то есть государства и домохозяйств) примерно на 40%. Иными словами, можно предположить, что весь рост ВВП США с 1981 года – это фикция, связанная с перераспределением эмиссионных денег. Еще один пример: средний долг американского домохозяйства, который до 1981 года не превышал 60% от реально располагаемых годовых доходов, сегодня превышает 120% (пик был, естественно, в 2008 году – 132%).

Поэтому основной вопрос – произвести-то мы, может быть, можем, и, может быть, даже эффективно, но купит кто? Людям нужно долги отдавать, а не покупать что-то новое. Сегодня в тех же США расходы среднего домохозяйства превышают его доходы в среднем на 25%. Чтобы было понятно: в 1930 году, перед началом кризиса, который потом привел к Великой депрессии, расходы превышали доходы всего на 15%. Механизм стимулирования больше не работает! Учетная ставка Федерального резерва, которая позволяла рефинансировать долги, в 1981 была 19%, а к декабрю 2008 опустилась до нуля. Сегодня её поднимают. Почему? Потому что доходность капитала стала отрицательной. Если ставку не поднимать, экономическая машинка останавливается. А если поднимать, то при накопленных долгах что получается? Полный обвал всех финансовых институтов!

Все говорят: «У нас нет денег». Конечно у нас нет денег! Потому что основное требование МВФ к нам – все свободные деньги переводить в доллары и держать там. Барак Обама в 2014 году остановил эмиссию – МВФ тут же дал команду всем Центробанкам развивающихся стран девальвировать свою валюту с целью перевода всех капиталов в доллары. Что у нас произошло в декабре 2014 года? Никто не помнит? Это было не только в нашей стране, но, конечно, Набиуллина поставила выдающийся рекорд. Это очень смешная история. У нас по Конституции единственная обязанность Центробанка – обеспечивать стабильность национальной валюты. Согласно рейтингу стабильности мировых валют, по итогам 2015 года наша страна заняла почетное последнее место. Хуже, чем Украина, Гондурас, и так далее.

Вся проблема в том, что механизм управления любым предприятием построен на двух китах (у нас с 1991 года). Первое –  где найти дешевые деньги, для того чтобы иметь возможность получать прибыль? Чем ближе ты к Бреттон-Вудским институтам, тем тебе дешевле кредит. А второе – кто даст деньги твоим потенциальным потребителям? Если на покупку твоего товара выдают потребительский кредит, ты на коне, а если не выдают – ты просто ничего не продашь. Вот это были два основных элемента управления. Я, кстати, совершенно не согласен с тем, что нет обсуждений механизмов управления предприятиями. Есть, да еще сколько! Только не у нас. Экономикой управляют Бреттон-Вудские институты – вот они это и обсуждают. А нам привозят готовые программы вроде SAP, в которых уже все написано, и наше мнение никому не интересно.

Беда в том, что эта модель больше не работает. ВСЁ, ПОЕЗД УШЕЛ, в этой машинке бензин кончился. Значит, что-то надо делать. Если ничего не делать, то нас ждет кризис, аналог Великой депрессии. На самом деле, он все равно нас ждет, потому что невозможно долго жить в ситуации, когда потребление превышает доходы. Масштаб этого кризиса примерно в 1,5 раза больше, чем то, что было во время Великой депрессии: -35% ВВП для мира, -50% ВВП для США и Западной Европы. Напоминаю, что рост ВВП фиктивный: реально располагаемые доходы населения в США с 1981 года не растут (если честно считать инфляцию и соотносить её с реальными долгами).

Что дальше? А дальше – очень интересная вещь. После 2008 года доля финансового сектора упала с 70% до 40%. Сейчас, правда, уже снова больше 50%. Предположим, что 70% (то есть из 100 единиц прибыли всем остальным, кроме финансистов, оставляют 30). Представим себе, что экономика падает в 2 раза (то есть там, где было 100 единиц, остается 50), но доля финансового сектора падает в те 5%, которые были до Второй мировой войны – до своего естественного состояния. 5% от 50 – это 2,5. А 50 минус 2,5 – это 47,5. Было 30, стало 47,5 – это рост в 1,5 раза. Таким образом, у реального сектора появится возможность дышать. Но как это можно сделать? Ведь чтобы получить кредит, нужно иметь рейтинг у рейтинговых агентств, а для этого необходимо получить аудиторское заключение «правильных» аудиторских компаний, а для этого – получить заключение от «правильных» консалтинговых компаний, и т.д. и т.п. Это Бреттон-Вудская система во всей своей красе! И невозможно этого избежать! Например, «Газпром» и рад бы не исполнять решение Стокгольмского арбитража, но это невозможно. Или же нужно превращаться в Северную Корею.

Почему так отлично пошли электронные деньги, криптовалюты? Потому что это финансовая инфраструктура, которая позволяет существовать, минуя все Бреттон-Вудские институты, хотя бы делать альтернативную систему расчета по Swift и т.д. Вот почему это сегодня лезет из всех щелей. Я не говорю про наших начальников: что они понимают, как и почему – это отдельная тема. У меня есть по этому поводу свое мнение: я был последним человеком, который создал и руководил структурой в администрации президента, которая контролировала деятельность правительства (она была разогнана перед дефолтом, в конце весны-начале лета 1998 года), поэтому я очень хорошо знаю, как это всё происходило у нас.

Мы сегодня сталкиваемся с замечательной ситуацией: старая модель управления не работает, нужны новые модели. Это и есть та тема, которую нужно обсуждать в Академии управления. Что будет новым источником? Как нужно управлять хозяйственным процессом, чтобы этот источник получить? В принципе, где и как предприятие сегодня может получить прибыль в ситуации, когда будет падать спрос? В частности, какие отрасли будут существовать, а какие – нет? Если у вас (доход) падает в два раза, то понятно, что очень многое из того, что сегодня люди покупают, они завтра покупать не будут. А кто-нибудь понимает, что именно? Хлеб покупать будут, наверное, еще какую-то еду, какие-нибудь штаны. А еще что? Хорошо было в 1930-е годы, когда даже в США 40% населения жило в сельской местности. А как может жить город с населением в 15 млн. человек, когда у вас спрос падает в два раза? Я себе это представить не могу, уж простите. Такая картина получается. Есть чем заняться в этом отношении. Ключевой вопрос – каков будет механизм обеспечения производства реального сектора экономики. Каков хозяйственный механизм? На экономическом факультете МГУ есть Юрий Михайлович Осипов и Лаборатория философии хозяйства. Эти люди активно занимаются изучением этих вопросов, но они не практики, они очень высокие теоретики. А вот с точки зрения практики это было бы очень интересно обсудить. 

Благодарю за внимание!"