С июня 2014 года цены на нефть снизились более, чем в два раза, что полностью изменило картину реальности для многих нефтедобывающих стран. А в апреле стала более явной перспектива снятия санкций с Ирана на поставки нефти, что может привести к дополнительному снижению цен. Россия критическим образом зависит от экспорта энергоносителей, и для нее вопрос о дальнейшей динамике цен более чем актуален. Он и понятно - две трети добываемой в стране нефти идет на экспорт, и доля ТЭК в общей экспортной выручке тоже близка к этому рубежу. Нефтегазовые доходы составляют половину доходной части бюджета. При сегодняшних ценах на нефть бюджет недосчитывается порядка $100 млрд. в год. Растут проблемы и у нефтегазовых компаний. Для нас более чем актуальным является вопрос о судьбе нефтяных цен и том, на каких уровнях они обретут долгосрочную поддержку.
Возможно, у представителя инвестиционной компании было бы естественнее увидеть обсуждение взаимозависимости цен на нефть от динамики индекса доллара, воздействия на цены монетарных факторов. Тем более что их влияние может быть очень большим - закачанная в последние годы центробанками ликвидность превышает все разумные пределы, а объемы торговли нефтяными фьючерсами в десятки раз превышают объемы торгов на спотовом рынке. Сильная динамика нефтяных цен и огромный навес денежной ликвидности создает благоприятную основу для финансовых спекуляций. И даже несмотря на принимаемые сейчас меры по снижению участия финансовых институтов в манипуляциях на нефтяном рынке, роль финансового фактора на рынке еще может быть значительной.
Допуская возможность существенного влияния финансовых факторов на динамику цен, особенно на относительно коротких интервалах времени, полагаем все же, что чаще спекулятивный капитал лишь следует за тенденциями рынка, развивая и усиливая складывающийся тренд. Кроме того вычленить воздействие только финансовых факторов на динамику цен достаточно сложно. Еще менее информативным представляется отыскивать злой умысел в действиях тех или иных сторон. Поэтому ограничимся здесь лишь небольшими замечаниями по поводу влияния спекулятивного фактора.
Спрос – предложение.
Более плодотворным представляется обсуждение динамики спроса и предложения. Согласно данным EIA в последние десяток лет спрос на нефть и нефтепродукты подрастал со средним темпом в 1,3 процента в год. В том числе за последние три года мировой спрос вырос с 89 mb/d (млн. баррелей в сутки) до 93 mb/d. (Примерно половину этого роста было получено за счет роста потребления нефти в Китае, нефтяные аппетиты которого за последние двадцать лет росли со средним темпом в 6,6%). Средний рост объемов предложения по миру примерно уравновешивает рост спроса. Однако в последний год кривая предложения систематически располагалась немного выше кривой спроса. Объемы предложения в этот год превышали объемы спроса примерно на 1 mb/d.
Снижение цен в 2014 году происходило на фоне снижения потребления нефти в развитых странах, угроз замедления роста китайской экономики, расширения предложения нефти со стороны Бразилии (+0,5 mb/d), снижения с июня выбывшей добычи стран ОПЕК (на 0,7 mb/d) и ряда других факторов. Однако наиболее существенный вклад в превышения предложения над спросом дал ускоренный рост добычи нефти в США. Недаром в последние годы цены на американскую легкую нефть марки WTI держались систематически ниже европейской нефти марки Brent. В последние пять-шесть лет ежегодный прирост добычи нефти в США составлял около 8% и даже ускорялся со временем. Так, только в последний год объем добычи увеличился на 1,1 mb/d. Тем самым США как бы обеспечивали мировой прирост объемов добычи нефти.
Впечатляющее увеличение объемов добычи в США обусловлено массированным бурением скважин и добычей нефти из плотных коллекторов. За четыре последних года добыча нефти плотных пород в США выросла в 5 раз, а ее доля приближается к половине общих объемов добычи нефти в США. Резкое возрастание объемов добычи из указанных пород называют сланцевой революцией.
И вот снижение цен нефти стало свершившимся фактом. Признавая определяющую роль динамики спроса и предложения для долгосрочного ценообразования приходится, тем не менее, констатировать, что фундаментальные факторы не смогут нам дать ответа на вопрос о пределах снижения нефтяных цен. Мало того, что зависимости спроса и предложения от цен никто не знает, так эти наиболее важные параметры еще демонстрируют крайнюю степень эластичности. Мы помним то, как цены в течение многих месяцев удерживались вблизи одного уровня даже при накопившемся дисбалансе спроса и предложения. И как они при не очень сильно изменившихся условиях в течение более полугода стремительно двигались вниз, уменьшившись с июня 2014 года более чем в два раза. При этом как объемы добычи, так и объемы потребления черного золота изменялись лишь незначительно. Очень нетривиальными получаются игры в равновесие спроса и предложения! (Тут уместно еще раз вспомнить и о монетарных факторах ценообразования и самоустранении ОПЕК от регулирования цен).
И все же, несмотря на сложную, временами почти независимую от спросовых балансов «жизнь» нефтяных цен, их снижение более чем в два раза будет постепенно запускать механизмы корректировки объемов спроса и предложения, а значит со временем и корректировки динамики цен. Более отчетливо проявление таких механизмов проявляется в США.
Так, в крупнейшей мировой экономике в последние полгода примерно на 10% подросли объемы потребления нефти. Хотя подрастание последнего полугода в большей мере связано с сезонными колебаниями потребления, когда в весенние месяцы после отопительного сезона и перед пиком автомобильного сезона объемы потребления минимальны и постепенно растут к концу года. Так происходило и в 2014 году. Начавшееся сезонное снижение потребления в 2015 году должно в должной мере показать степень воздействия снизившихся цен на динамику спроса. (следует обратить внимание, что снижение спроса частично связано еще с резким снижением объемов бурений. (Выбытие тысячи работающих буровых установок сопровождается сворачиванием энергоемких работ по бурению и обустройству промысловых площадок, перевозкой огромного количества песка, воды, химических реагентов для проведения ГРП).
Многое в балансе спроса и предложения зависит от динамики спроса Китая. Ожидаемое многими замедление темпов роста китайской экономики нивелировано мощным встречным процессом. Параллельно там идет сокращение потребления угля, что дает основание полагать, что рост потребления нефти и газа в Поднебесной в ближайшем будущем будет сохранять высокий темп, а возможно даже будет ускоряться. В Китае рост потребления нефти в 2014 году составил 5,9%. А вот в остальном мире явной зависимости спроса от снизившейся цены пока не видно. По данным МЭА потребление нефти в мире в 2014 году возросло лишь на 0,7 млн. баррелей (менее 1%) и достигло 92,4 млн. баррелей в сутки. В 2015 году спрос на нефть увеличится на 1,1 млн. баррелей в сутки - до 93,6 млн. баррелей. Как видим, ожидается лишь небольшое ускорение роста спроса в связи с более чем двукратным снижением нефтяных цен.
Сворачивание инвестиционного процесса
Гораздо рельефнее проявляется снижение цен на динамике инвестиционного процесса. Провал цен в зону отрицательной рентабельности уже начал выводить из игры компании и проекты по освоению новых месторождений. Ожидается, что в первую очередь пострадает освоение глубоководных и арктических шельфов, проекты освоения сланцевых месторождений и разработка битумных песков в Канаде. Сокращение предложения неизбежно будет происходить, но пока можно говорить лишь о начале этого процесса. Инерционность инвестиционных процессов сглаживает влияние цен на добычу и обуславливает временной лаг между ценовыми колебаниями и изменением инвестиционных программ.
И вновь наиболее выраженно этот процесс происходит в США. В 2015 года все отчетливее проявляется изменение более важного показателя -числа работающих буровых установок, которые с месячным запозданием дают динамику ввода новых скважин. Снижение числа буровых установок несколько запаздывает за падением нефтяных цен, однако сланцевая отрасль реагирует на цены гораздо активнее, чем при добыче традиционной нефти. 
Запаздывание проявляется не только в реагировании инвестиционных показателей, но и в отставании динамики добычи от динамики буровых работ. Так, в марте 2015 года, несмотря на 40 процентное снижение количества буровых установок объемы добычи нефти в США продолжали расти, обеспечивая внушительный рост объемов запасов в США. Это было связано с инерционностью процесса, когда рост добычи обеспечивался еще предыдущим ростом темпов бурения, а так же увеличением эффективности работы буровых установок, переходящих на горизонтальное и многоканальное бурение. Однако происходящее обвальное снижение числа работающих буровых установок постепенно делает свое дело. В опубликованном мартовском докладе EIA совершенно обоснованно делается прогноз о снижении объемов добычи сразу на трех сланцевых месторождениях в США.
Уже в апреле новые скважины не дадут прироста добычи, но смогут лишь компенсировать снижающую добычу работающих скважин и добыча нефти из сланцев уподобится бегу на месте.
В результате, за несколько месяцев после начала снижения обещает включиться механизм обратной связи реагирования объемов предложения на снизившиеся цены, который и не допустит нового обвального витка снижения цен. В дальнейшем, из-за относительно малого временного горизонта инвестирования в добычу нефти из плотных коллекторов, добыча нефти из указанных месторождений может стать своеобразным стабилизатором, фактором привязки цен. Будет происходить сворачивание добычи при слишком сильном падении цен, или ее активизация при новом росте. (При уже отработанных технологиях сланцевые месторождения позволяют резко нарастить объемы добычи, в случае новых взлетов цен). Резкий рост потенциально рентабельных объемов добычи сланцевой нефти в интервале 60-80 долларов за баррель может в дальнейшем некоторое время служить барьером для роста цен выше 80-100 долларов за баррель.
В отличие от используемых ОПЕК (КСА) свободных мощностей нефтедобычи (порядка 2,5 mb/d) в данном случае регулирующим механизмом выступают свободные буровые установки, которые могут включиться при возникновении благоприятной конъюнктуры. Сланцевые проекты позволяют делать существенный шаг в сторону саморегулируемого рынка нефти, а давнему регулятору ручного режима - организации ОПЕК приходится самоустраняться, сохраняя квоты при обвальном падении цен. Однако до полного саморегулирования в такой отрасли еще очень далеко.
Тем не менее, в механизмах влияния на нефтяные цены и ручное регулирование квот от ОПЕК тоже можно рассматривать как некий механизм обратной связи. И подобного рода цепочек обратной связи можно насчитать достаточно много. Зачастую такие обратные связи не очень походят на действия «невидимой руки рынка». Да и актор тоже не един, а скорей напоминает многоликого и многорукого бога Шиву.
Два уровня регулирования
В механизмах реагирования нефтяных компаний на ценовые изменения можно выделить два важных уровня. В первую очередь ценовые изменения ощутят инвестиционные программы компаний. И не удивительно - бюджеты большинства крупных компаний верстались в расчете на 80-100 долларов за баррель. Особенно провал цен проявился в вопросах инвестиций сложных и дорогостоящих проектов, в которых горизонт инвестирования идет на десятки лет. Там решения об окупаемости нужно принимать с изрядным запасом. (Поэтому вопрос границ нулевой рентабельности разработки проектов во многом остается гадательным и может определяться лишь со значительными допусками). И для запуска масштабных проектов требуется уверенность производителей в том, что понесенные затраты в обозримом будущем смогут окупаться.
Как прекрасно выразился глава ЛУКОЙЛа на форуме в Давосе: «Сегодня потеряна уверенность инвестиций в дорогостоящие проекты. Если так просто можно за полгода обрушить цены со $115 за баррель до $40, то кто гарантирует, что впредь этого не произойдет? А инвестиционный цикл в нефтяной отрасли составляет 15-20 лет. Сегодня надо принимать решение о бурении на глубокой воде, и только через 10-15 лет можно получить продукцию. Эта неуверенность — и банков (кредитовать ли такие проекты), и нас как операторов проектов — и есть главная цель обрушения рынка, на мой взгляд».
Слишком длительные сроки сильно корректируют действия «невидимой руки» рынка, но в традиционной нефтедобыче ценовой провал вызвал изрядное смятение и как минимум уже отодвигается освоение арктических шельфов, приведет к сворачиванию планов по расширению добычи из сланцевых песков Канады. (Кстати, по прогнозам уже в 2015г. снижение добычи нефти в России составит 5-20 млн. тонн).
Более жесткие обратные связи
Поступает информация о растущих финансовых трудностях и корректировке инвестиционных программ компаний. Однако до границ операционной рентабельности, за которым может последовать массированное сокращение добычи ценам на нефть пока еще далеко. На рисунке представлен график себестоимости добычи и поставок нефти, построенный по данным Единой межведомственной информационно-статистической системы (ЕМИСС) России. Последние две точки на графике оценочные и получены нами путем экстраполяции с учетом сильного проседания курса рубля в конце 2014 года.
Видим, что даже несмотря на почти двукратный рост за последний десяток лет, себестоимость поставок нефти не превышала $40 за баррель, а с учетом прошедшего провала рубля на сегодня и вовсе приближается к $20 за баррель. А ведь это поставки куда входит и НДПИ. Голая себестоимость на скважине укладывается в десяток долларов. (Роснефть недавно сообщила цифру себестоимости добычи в $3,9 за баррель). Поэтому даже при снижении нефтяных цен до $30 за баррель у российской нефтедобычи операционная рентабельность сохранит положительное значение. Более того, имея инструмент ослабления национальной валюты можно поддерживать положительной операционную рентабельность добычи нефти даже при более глубоких уровнях снижения нефтяных цен. (Правда для этого придется еще дальше ослаблять рубль). Так что граница нулевой операционной рентабельности даже в России может быть в принципе загнана на неприлично низкие уровни.
США в значительной мере лишены такой возможности. Более того, курс доллара в последние месяцы значительно укрепляется. Однако в случае необходимости США могут использовать методы прямой поддержки производителей сланцевой нефти. Чтобы оценить ее возможный масштаб, предположим, что США при дальнейшем снижении цен дотируют добычу сланцевой нефти в размере 5 млн. баррелей в день на $30 за баррель. Тогда размер ежедневной поддержки составит $150 млн., а в год отрасль потребует субсидий порядка $50 млрд. Такие объемы финансирования достаточно велики, но они составляют примерно треть от ежегодных инвестиций в добычу сланцевой нефти и примерно на порядок ниже суммарной ежегодной проводимой в США поддержки энергетической отрасли. (Государственная поддержка энергетического сектора по всему миру оценивается в триллионы долларов и абстрактно можно допустить, что часть указанной огромной суммы может быть использована ими, в том числе и для целенаправленного воздействия на цены).
Все нефтедобывающие государства не только получают доходы, но и поддерживают ТЭК. Для многих их них в связи со снижением цен на нефть наступают непростые времена. Поэтому еще существенно ранее достижения уровня нулевой операционной рентабельности добычи нефти, трудности государственных финансов будут запускать механизмы снижения объемов добычи нефти. К сожалению, такие возможные жесткие условия замешаны на социальных волнениях и зачастую пахнут кровью. Наибольшую тревогу в настоящее время вызывает положение в Венесуэле, где бюджет верстался при ценах на нефть существенно выше $100 за баррель. Трудности уже испытывают бюджеты и других стран экспортеров нефти.
Механизмы регулирования в виде финансовых трудностей и банкротств нефтедобывающих компаний или поддерживающих мер национальных государств зачастую «зашумляются» сложными социальными и иными процессами. Но такова нефть – ее рынок намертво вплетен в современную социальную ткань и неотделим от нее. Но все равно не хотелось бы увидеть ситуацию как самые жесткие обратные связи в виде банкротства нефтяных компаний или обрушения целых государств будут ограничивать объемы добычи нефти. Будем с надеждой помнить, что у многорукого Шивы, управляющего нефтяными ценами в рукаве еще остается козырная и проверенная карта в виде возможного ограничения поставок со стороны ОПЕК.
Цены на нефть снизились, но мир не перестанет потреблять нефть и за прошедшим спадом последует новый виток роста цен. И первые ростки этого роста должны проявиться уже в 2015 году. А со временем недоинвестирование отрасли приведет к более значительному росту цен, возможно даже превышающему достигавшиеся исторические максимумы.
Данный материал в несколько сокращенном виде был представлен на проходившей в марте международной конференции ENERGY MARKETS ANALYSIS FORUM.
Комментарии (0):
Чтобы написать комментарий, необходимо авторизоваться.